3 января 2018 года филиал Национального музея Чеченской Республики, Литературно-этнографический музей Л. Н. Толстого, посетили туристы из Ростовской области. Директор музея Салавди Загибов рассказал гостям об истории создания музея и пребывании графа Л. Н. Толстого на Кавказе.
Особенно заинтересовала посетителей история установления советской власти в станице Старогладовской. Этому периоду посвящены специальный стенд и исследовательская статья директора музея, опубликованная в Шелковской районной газете «Терская новь» под названием «Последний рубеж памяти. История Братской могилы бойцам 11 Красной Армии в станице Старогладовской».
Материал по истории гребенского казачества основатель Литературно-этнографического музея Л. Н. Толстого Иван Кириллович Радченко собирал путем посещения библиотек и встреч с местным населением. Связь с сотрудниками музея в то время поддерживали многие труженики и ветераны педагогической отрасли. За многолетнюю историю музея сменилось несколько поколений сотрудников. Ушедшие из него не забывают о существовании «храма муз». Бывшие сотрудники и бывшие станичники приносят все новые и новые экспонаты. Предметы рассказывают о периоде пребывания Л. Н. Толстого на Кавказе, Гражданской войне на Тереке, Великой Отечественной войне и многом другом. История станицы Старогладовской и Шелковского района многогранна, ее составляет несколько тем. Одна из них – история пребывания Л. Н. Толстого на Кавказе. Неоценимую помощь в формировании фондов по данной теме оказали толстовские музеи в Москве и Ясной Поляне.
История музея начинается с приезда графа Л. Н. Толстого на Кавказ. Прибыв в станицу Старогладовскую, Толстой впервые столкнулся с миром вольного казачества, заворожившим и покорившим его. Казачья станица, не знавшая крепостного права, жила полнокровной общинной жизнью. Толстой восхищался гордыми и независимыми характерами казаков, тесно сошелся с одним из них — Епишкой, страстным охотником и по-крестьянски мудрым человеком. Временами его охватывало желание бросить все и жить, как они, простой, естественной жизнью. Но какая-то преграда стояла на пути этого единения. Казаки смотрели на молодого юнкера как на человека из чуждого им мира «господ» и относились к нему настороженно. Епишка снисходительно выслушивал рассуждения Толстого о нравственном самоусовершенствовании, видя в них господскую блажь и ненужную для простой жизни «умственность». О том, как трудно человеку цивилизации вернуться вспять, в патриархальную простоту, Толстой поведал впоследствии своим читателям в повести «Казаки», замысел которой возник и созрел на Кавказе.
Некоторые исследователи отмечают, что Л. Н. Толстой не определил в своих произведениях, кто был виновником Кавказской войны и на чьей стороне — российской или горской — была правда в этой войне, кто вел справедливую борьбу. Да, действительно, у Льва Николаевича нет ни прямого осуждения царского правительства за войну против горцев, ни прямой поддержки горцев, ведших освободительную борьбу. В этих вопросах Толстой весьма осторожен в оценках. Но ведь писатель всегда считал, что права та сторона, которая страдает больше другой.